Берковский Н. Лекция 18. Китс (окончание). - Вальтер Скотт
ЛЕКЦИЯ 18.
Китс (окончание). - Вальтер Скотт
19 октября 1971
Я не договорил по поводу Китса. Мы разбирали его знаменитую "Оду греческой вазе" и говорили о том, что такое эта ода, как она задумана и как исполнена. По поводу Китса, и в частности этой оды, я говорил о том, что такое эстетизм, эстетство, поскольку Китс в мировую литературу вошел своего рода основоположником, инициатором эстетизма. К нему восходят эстетские течения XIX и XX веков.
Так вот, я продолжаю по поводу эстетизма. Есть у Китса поэма "Ламия", известная его поэма, и поэма "Изабелла". Они, к сожалению, русскому читателю недоступны. Китсу не повезло. Он до сих пор почти не переведен.
"Ламия" - это поэма на античные темы. Китс очень охотно, не только в "Оде греческой вазе", обращался к античным темам. "Ламия" - поэма о человеке, который влюбился в женщину, привел ее в свой дом. В свой великолепный дом, который очень подробно у Китса описан. Он любил описывать такое великолепие, такую декоративность жизни. Вот дворец в "Ламии", его архитектура, разные детали, драгоценности.
Это тоже один из признаков его эстетства - драгоценности, тяготение к драгоценностям. Драгоценные камни, драгоценные изделия ювелирного искусства - вот то, что Китс никогда не оставлял без внимания, если только имел повод описать.
И вот как развивается действие. Ламия, эта прекрасная женщина, в которую герой поэмы влюбляется без памяти, - она окажется змеею. Он ее и нашел в лесу. Вот последняя разгадка. Видите, очень созвучно тому, что вы знаете по Кольриджу: помните "Кристабель"?
Это очень характерный сюжет для Китса. Красота, которая имеет злую основу. У Китса нет этого пресловутого триумвирата: Добро, Красота, Истина. Прекрасное существо... А кто оно такое? Что оно такое? Это змея. Страшная змея. Обман красоты. Красота обманна. У Китса это тоже один из тезисов его эстетизма: красота не имеет нравственной основы... как того требует традиция. В традиции красота там, где есть нравственная основа.
Другая его поэма, "Изабелла", написана на сюжет одной из новелл "Декамерона". Вы не помните новеллу об Изабелле, о девушке с цветочным горшком на окне... с цветочным горшком на подоконнике?
Изабелла была сестрой трех братьев, богатых купцов. И у нее была любовь с их приказчиком - тайная, укрытая от братьев. Потому что те никогда не согласились бы на неравный брак. Потом братья проведали обо всем, подстерегли ее возлюбленного в лесу, убили и там же похоронили. А она потом пришла, выкопала его из могилы, отделила голову, принесла ее домой и закопала в цветочном горшке. У Китса описано, как Изабелла орошает слезами эту голову, которая скрыта в горшке под цветами. И какие пышные цветы распускаются в этом горшке: удивительные цветы, небывалой, необыкновенной красоты. Видите: прекрасные цветы, а в корнях цветов лежит и тлеет мертвая голова. Голова убитого... Голова погибшего.
Сюжеты эти перекликаются: сюжет "Ламии" и сюжет "Изабеллы". Там в основе красоты, в существе красоты - змеиное существо. Здесь - смерть и безобразие. Красота восходит над безобразием. Безобразие - это основа красоты. Красота рождается не от красоты, а от ужасного, страшного. От мертвой, разлагающейся головы. Тут Китс предвосхитил формулу Бодлера. Цветы зла. Зло, имеющее цветы.
Я думаю, после этих примеров вам станет ясно, почему я называю эстетизм красотой без достаточных оснований. Эстетизм - это красота не по существу. Красота, имеющая часто безобразную и страшную изнанку. Безобразную основу. И это то, что мы станем очень часто встречать у поэтов последующих поколений.
Бодлер вот такую красоту... на злой основе, на темной основе - он ее возвел в принцип.
Эта программа эстетизма, красоты на дурной основе, на имморальной основе, особенно укрепилась через Бодлера, через его "Цветы зла".
Почему такой успех она имела, сама эта идея, сам принцип цветов зла? Потому, что поэты считали, что в современном мире найти красоту, прочно стоящую, имеющую под собой прочное основание, - невозможно. Это утопия. Мы живем на отравленной почве. И если есть в нашем мире какая-то красота - так вот только такая. Как цветы зла. Как нечаянно процветшее и расцветшее зло. И этот принцип цветов зла - он получил очень широкое распространение.
Человеческие характеры стали толковаться под этим углом - цветов зла. Обольстительные характеры, полные эстетики. Но в которых, если вы разберетесь, порочная основа. Дьявольская основа. Мы еще будем говорить о таком знаменитом характере, который возникает на почве зла, - это, конечно, Кармен Мериме, Карменсита. И конечно, в русской литературе сколько угодно есть отсветов этих цветов зла. Прежде всего у Достоевского, разумеется.
Но я возвращаюсь к Китсу. Китс все-таки очень сильно отличается от эстетов конца XIX века. Он отличается от своего будто бы близкого родственника, от своего прямого потомка - Оскара Уайльда. Оскар Уайльд тоже проповедовал красоту, не обеспеченную никакой нравственностью, не облеченную никакими моральными основами. Но для Уайльда имморальная красота - это есть нечто нормальное, норма. Так есть, иначе быть не может. А Китс не приемлет такую красоту как норму. Она для него страшна и трагична, красота куста, который вырос из земли, где спрятана мертвая голова.
У Китса тоже есть моменты любования красотой такого рода. Но все же в конце концов он ее воспринимает как нечто недолжное, как какое-то великое нарушение в царстве ценностей. Он ведь недаром был соратником Байрона и Шелли, которые еще создавали подлинную красоту, обладающую какой-то достаточной предпосылкой. Байрон и Шелли создавали красоту, которая прежде всего строится на человеке, на человеческих характерах. Вспомните восточные поэмы Байрона с их героикой.
Одно из тяготений Китса (я хочу его особенно подчеркнуть) - это особая любовь к вещам, тоже знаменующая будущий эстетизм в Европе. Вещи. В поэмах Китса они играют очень большую роль. Вещи. Греческая ваза, горшок с цветами... Горшок с цветами - вот настоящий герой в "Изабелле".
У Китса есть поэма "Канун святой Агнессы", вся заставленная описаниями красивых вещей. Вышивки, ковры, скатерти. Та же любовь к вещам очень развита и у Уайльда. Он тоже великолепный изобразитель декоративного содержания жизни.
Таково одно из завершений романтизма. Романтизм в Англии себя исчерпал, с одной стороны, в "Дон Жуане" Байрона, а с другой стороны - в эстетизме Китса, то есть в каком-то совсем другом направлении. Я по этому поводу хочу перед вами поднять один общего значения вопрос. Я хочу сказать о том, что литературное течение, литературная эпоха никогда не имеет одного конца. Историки литературы страшно упростили дело. У них получается, что был романтизм и потом он благополучным образом превратился в реализм. И весь разговор на этом кончается. На деле всякое живое явление имеет очень много выходов. Когда говорят об одном выходе, то представляют себе примерно такое положение: что вот в романтизме после смерти Байрона возникло критическое положение. Романтизм стал себя исчерпывать. Нужны были какие-то новые пути в литературе. И все как один бросились к какому-то одному выходу. Кто-то скомандовал: реализм - и все бросились к реализму. На деле ничего подобного не было. На деле, когда создается какой-то кризис, каждый участник движения ищет выхода. Он не ждет команды, а на самого себя рассчитывает. Он не ждет, чтобы ему указали пальцем, где выход. И, разумеется, сколько было людей в движении, столько было и выходов. Я вам указал на два выхода... хотя бы на два выхода. Вот Байрон показал выход к роману, к прозе, построенной на описании, на анализе, на возврате к нравоописательному роману, традиция которого была богатой в Англии.
Не дается нам красота, та романтическая красота, которую Байрон старался ввести в жизнь через "Странствования Чайльд Гарольда", через поэму,- ну, обратимся к прозе. Откажемся от всякой красоты, обратимся к прозе, где нет этого критерия красоты. Где есть только то, что существует. И бывает только то, что бывает.
А другой выход - это эстетизм Китса. У него сокращаются предпосылки красоты, понижаются требования: не будем требовать непременно человеческой красоты. Красиво выполненный ларец с инкрустацией - ну вот, довольствуйтесь этой красотой. Не человек - но ларец. Не женщина - но вышивка. И это другой выход. Менее крупный, чем у Байрона. Но он сыграл в дальнейшем свою роль. И сейчас это влияние очень ощутимо.
Это произошло не только в Англии: конец романтизма в эстетстве. Очень поучительно, что совершенно независимо от англичан (у которых романтизм кончается эстетизмом Китса) у французов романтизм кончается эстетизмом <Теофиля Готье<. У Теофиля Готье вы находите ту же красоту вещей, провозглашенную уже Китсом. "Эмали и камеи" - это книга о вещах. Книга о прекрасных предметах. Античные эмали и античные камеи - вот предмет воспевания у Теофиля Готье. У немцев тоже был свой эстетизм. У них был поэт, которого немцы очень ценят, Эдуард Мёрике. Он очень поздно появился в литературе. Лучшие его стихи - это 30-е, 40-е и даже 50-е годы XIX века. Это очень тонкий поэт, с явно эстетским налетом. Он Китса не знал. Но у него есть стихотворение "К античной лампе", которое нечаянно перекликается с Китсом - перекликается даже по теме... Мёрике, кстати, оценил Иван Сергеевич Тургенев, у которого был очень хороший слух на поэзию. Немцы же его почти не замечали когда-то. Он же, Мёрике, автор прекрасной повести "Моцарт на пути в Прагу". Моцарта Мёрике очень тонко знал, очень любил. Он изобразил Моцарта времени написания "Дон Жуана", и изобразил его тоже в несколько эстетских тонах.
Так вот, на этом я кончу с Китсом и эстетизмом. И мне еще осталось из английской литературы прочесть о Вальтере Скотте.
Вальтер Скотт. 1771 - 1832 -< вот даты жизни Вальтера Скотта. Вальтер Скотт - это тоже своеобразное, особое окончание английского романтизма. Мы говорили об окончании через Байрона, через Китса. Вот вам, если хотите, и третье окончание, через Вальтера Скотта.
Вальтер Скотт не сразу себя нашел в литературе. Довольно нескоро определилось его настоящее призвание. Что играло роль в его творчестве? Его шотландское происхождение. Он по происхождению был шотландец и прекрасно знал свою страну. По профессии вначале он был адвокат. И это его очень близко поставило к деловой жизни того времени. Он вел всякие имущественные деловые процессы... Разъезжал по своей Шотландии по делам. Знал ее с позиций такого вот практического человека. Эта прослойка делового знания своего времени, Шотландии - она в его романах сохранилась.
К романам он пришел далеко не сразу. Попутно с адвокатскими делами он любительски занимался этнографией. Собирал и изучал шотландский фольклор. В 1802-1803 годах он издал в двух томах собрание шотландских народных баллад, имевшее большое значение в английской, и не толы в английской, литературе. Это сборник, в который заглядывали и романтические поэты. В шотландские баллады Вальтера Скотта заглядывал Пушкин. Пушкин взял оттуда известную балладу "Ворон к ворону летит...". Вы, наверное, не знали об этом... Потом Лермонтов очень интересовало шотландскими балладами. Да, и Жуковский, я забыл... конечно же, Жуковский. Они в этот сборник шотландских баллад очень часто засматривали.
Вальтер Скотт сам писал стихи. Написал две большие поэмы на фольклорно-легендарные темы: "Мармион" и "Дев озера", имевшие очень большой успех. А потом, с некоторой внезапностью для своих читателей, прекратил писать стихи. И в 1814 году Вальтер Скотт снова появился в литературе как совсем иной писатель - как романист. В 1814-м был издан его первый исторический роман - "Уэверли". И после этого друг за другом цепочкой пошли его исторические романы. Исторические романы, которые и создали ему славу, сделали его классическим писателем. Видите, к историческим романам он вышел не сразу. А вся дорога, которая его вела к историческим романам, - она ему очень пригодилась. И знание фольклора, и знание истории и этнографии Шотландии. (Он и написал настоящую ученую историю Шотландии.) Все это как-то влилось в его опыт исторического романиста. И вот с 1814 года началась его знаменитая деятельность как автора исторических романов.
Вальтер Скотт - это создатель исторического романа, каким мы его знаем: исторического романа Нового времени, У Вальтера Скотта определились конститутивные черты романа исторического, черты, строящие этот роман. Он оказался всего оригинальней и смелее в этой области, хотя и поэмы его тоже интересны.
Когда Вальтера Скотта спрашивали, почему он прекратил писать стихи, он отвечал: потому что появился Байрон. Он искал такую область, где он мог первенствовать.
Я постараюсь дать общую характеристику поэтики исторических романов Вальтера Скотта, а отдельные романы буду привлекать только в качестве примера.
Итак, исторические романы. Их очень много у Вальтера Скотта. Он успел их написать больше двух десятков. Он каждый год выпускал по одному роману, а иной раз и по два. Жил в своем имении и там с утра до середины дня за конторкой сочинял роман за романом.
У Вальтера Скотта очень много романов на разные темы. Он коснулся разных полос истории. Прежде всего нужно выделить его шотландские романы. Романы, так сказать, отечественные. Английские романы. И потом - их очень мало - есть у него романы и вне Англии и вне Шотландии. Один из его лучших романов - "Квентин Дорвард". Это роман о Франции. Вальтер Скотт писал и о завоевании Англии норманнами... Знаменитый роман "Айвенго". Англия, где англосаксы вытеснены норманнским завоеванием. Он писал об Англии в крестовых походах. Писал о времени где-то в окрестностях английской революции - революции Кромвеля, хотя прямо, непосредственно революции не касался в своих романах. Но подступал к ней с разных сторон. Есть у него Англия XVIII века. Вот "Уэверли" - это XVIII век. "Роб Рой" - это последние вспышки борьбы шотландцев за свою национальную независимость.
Я думаю, что секрет успеха исторических романов Вальтера Скотта (а имели они успех чрезвычайный: Вальтер Скотт имел не меньший успех, чем Байрон, его читала вся Европа, причем читала жадно, ждала с нетерпением каждый новый роман), - так вот, секрет успеха в том, что его исторические романы отвечали на очень насущные современные вопросы. Во всех романах - пусть это будет Англия, пусть это будет Шотландия, пусть это будет Кромвель, борьба пуритан, - он старался дать отчет себе и своим современникам, откуда произошел сегодняшний день. Каков источник сегодняшнего дня. Вот вы знаете, как летопись Нестора называлась: "Откуда есть пошла Русская земля <...> и откуда Русская земля стала есть". Это стало темой Вальтера Скотта: откуда пошла современная Европа, из каких больших узловых событий, из каких сил она сложилась.
Вальтер Скотт - писатель замечательно умный, с необычайно тонким пониманием истории, исторической жизни, путей истории. Он был очень крупный мыслитель на исторические темы. Прежде всего его интересовал вопрос о сложении современных наций: из каких элементов создались современные нации?
В "Айвенго" изображается XII век, еще совсем недавно были англосаксы, завоевание норманнов. И там хорошо видно, что такое современные англичане. Это англосаксонский коренной строй, переработанный норманнами. Переработанный во всех отношениях: в бытовых, социальных, психологических, культурных. В "Айвенго" замечательно подчеркнуто, что англосаксонский язык, коренной язык, язык туземцев, - он остался только в низах общества, это язык быта, язык низов и быта. А язык войны, охоты и любви - это язык норманнов. Очень точный анализ. В современном английском языке языковой слой более высоких, изысканных понятий - он почти весь французского происхождения, норманнский. А бытовой слой имеет германское, саксонское происхождение.
Вальтер Скотт понимал, что следующий этап происхождения современной Европы - это сложение национальных централизованных государств. Нация - первая его тема. А вторая - политическая концентрация наций. Концентрация в государство. И этой теме, сложению национального государства, посвящено очень много у Вальтера Скотта. Лучше всего она трактуется в романе "Квентин Дорвард". Недаром здесь изображена Франция Людовика XI; потому что в наиболее классических, определенных очертаниях это сложение национального государства в истории нам дано как раз через Францию. Вот вторая тема.
Подчиненная им тема - это борьба народов, которые обойдены были национальным государством. И тут его больше всего волнуют шотландцы. Англичане создали свое государство, которому они подчинили шотландцев. Они были подчинены, но не подчинились. Они постоянно волновались, добивались самобытности политической. И этой борьбе Вальтер Скотт тоже уделил очень много внимания. Я вам укажу на прекрасный маленький роман Вальтера Скотта "Легенда о Монтрозе". Там очень хорошо показан шотландский сепаратизм.
Третья тема Вальтера Скотта - буржуазные революции. Буржуазные революции - это и есть начало современной Европы. Ну а в Англии - Кромвель. Время Кромвеля. Пуритане. Я уже говорил, что прямо, фронтально английскую революцию Вальтер Скотт не изображает. Но косвенно постоянно к ней возвращается. Очень многое в его романах находится в окрестностях этой великой английской революции XVII века. Я назову здесь его знаменитый роман "Пуритане".
Так вот, видите, Вальтер Скотт в своих романах дает перспективу на современность. Вам указываются пути, ведущие к сегодняшнему дню. Можно так сказать: его романы - это генезис сегодняшнего дня.
Вальтер Скотт, несомненно, сыграл очень большую роль не только как романист. Он сыграл роль в развитии исторической науки. Повсюду в Европе лучшие историки первой трети XIX века (а она представлена замечательными людьми в исторической науке, особенно во Франции) - просто ученики Вальтера Скотта. И они сами это признавали. Они учились историческому разуму у Вальтера Скотта.
В двадцатые-тридцатые годы во Франции появилась замечательная плеяда историков, которым историческая наука и по сей день обязана. Это Тьерри, Опостен Тьерри. Это Гизо, Тьер, Менье. Их называли: французские историки эпохи Реставрации. И все названные мной - школа Вальтера Скотта. Они у Вальтера Скотта наследовали его темы. Знаменитое сочинение Тьерри "История завоевания Англии норманнами". Кто ему подсказал эту тему? Конечно, Вальтер Скотт. Своим "Айвенго". Не будь "Айвенго", вероятно, Тьерри и не наткнулся бы на эту тему.
Гизо. Он французский ученый, а изучал историю Англии. Разумеется, под влиянием Вальтера Скотта. "История революции в Англии" - вот труд Гизо.
Менье, который тоже занимался много и усердно историей Англии. Опять-таки вслед за Вальтером Скоттом. Это очень интересный пример того, как художественная литература оказывает влияние на науку. Обыкновенно ищут обратное воздействие: как наука воздействует на художественную литературу. Но гораздо более интересный вопрос - это вопрос о том, как художественная литература оказывает воздействие на науку, опережая ее, определяя ее.
Разумеется, на физику художественная литература не может оказать влияния. Но на развитие наук общественных, гуманитарных художественная литература всегда оказывала влияние и будет оказывать. И очень часто художники идут впереди науки. Вырабатывают новые способы понимания человеческой истории. Нас не должно удивлять, что Вальтер Скотт оказался учителем историков, потому что художественная литература всегда была впереди истории. Возьмите хроники Шекспира. До такого понимания истории историческая наука едва-едва добралась через триста лет.